Дина Корзун назвала причину своего бегства из Европы в Россию
Актриса Дина Корзун многим поклонникам вспоминается по работе в фильме «Страна глухих», где она сыграла с Чулпан Хаматовой. И если Чулпан из страны уехала, то Дина, наоборот, вернулась на ПМЖ из Европы, где прожила много лет с мужем-иностранцем, музыкантом и композитором Луи Франком. Вернулась вместе с супругом и детьми, о чем рассказала на недавней светской кинопремьере. Там Корзун появилась в модном образе. Ну и, конечно, общение с журналистами началось с соответствующих вопросов о моде.
— Не люблю наряды западных дизайнеров. Мой муж против, чтобы я носила одежду с лейблами, как ходячая реклама, поэтому мы на это даже не смотрим, — призналась актриса. — Честно говоря, огромное количество модных, интересных вещей не принадлежат брендовым дизайнерам. Мне кажется, брендовые вещи — это какая-то отдельная история. Я люблю дизайнеров с творческим вкусом, у которых есть свой стиль и оригинальность.
— Говорите, что муж следит за тем, в чем вы ходите. То есть он в теме?
— О да! Мой муж — самый главный советчик. Он же гражданин Швейцарии. Мы познакомились с ним 28 лет назад в театральном институте. У нас много общего, но мы из совершенно разных культур и, честно признаюсь, разных взглядов на мир, на музыку. Поначалу между нами было очень много различий, первые десять лет мы взбирались в гору, а теперь нам все легче и интереснее. Он человек с большим вкусом. У него ведь семья, например, с историей и артистическим взглядом. Там в семье и фотографы, и галеристы, у которых выражена и внутренняя культура, и внешняя. То есть это люди, на которых я равнялась и у которых училась. Как говорить и во что одеваться — для них важно. Я когда приехала в последний год прошлого века впервые в Лондон, я еще не разбиралась ни в чем, потому что мне было неважно. Я играла на Большой сцене во МХАТе им. Чехова, была ведущей актрисой. Смысл, служение, главная роль... это было важно. Поэтому Луи меня многому научил. И постепенно, наблюдая за его семьей, я выработала даже для себя какое-то табу. Потому что они очень благородно, красиво и интеллигентно умеют одеваться.
Еще больше интересного в нашем Телеграм-канале:
— Пришлось с мужем притираться друг к другу?
— Да, и это было очень сложно, болезненно. Иногда нам казалось, что это до отчаяния невозможно. Потому что я воинствующий патриот: русский язык — самый могучий в мире, Россия — самая передовая страна. Я не допускала диалога, и это очень неправильно. Хотя сейчас я уже говорю, что интересные люди и культура есть по всему миру. Это надо признавать, и это надо уважать. Но должно было пройти время, чтобы я научилась искать золотую середину.
Поначалу для меня было еще очень сложным выполнять какие-то предписания: как одеваться на какие-то мероприятия. Было мучительно: а что туда надеть, а что — сюда? Как вести себя? Тем более я не человек small talk (искусство короткой легкой беседы. — Прим. авт.). Там, если тебя спрашивают, как дела, нельзя отвечать подробно (смеется). Это должен быть разговор ни о чем. Такой легкий разговор. А это, представьте, конец 90-х! И мне всегда еще говорили: «А почему ты не улыбаешься?» Это сейчас многие улыбаются, и нам это нравится, а тогда все-таки был некий культурный стержень, и нам казалось, что быть серьезными — это значит быть достойными. Многому приходилось учиться, особенно в общении с людьми.
— И когда же вы окончательно адаптировались?
— Мне помогло, когда я перестала разделять на «мы» и «они», «наши» и «не мои». Когда я стала в каждом человеке, на каком бы языке он ни говорил — английском или шведском, — видеть вечную душу и разговаривать с ним со светом и любовью, с духовным сознанием. И тогда я заметила, как все раскрываются. Потому что и ты находишься в самой лучшей форме: легкой, ненавязчивой, без критики и осуждения. Тебе просто интересен человек, который напротив тебя.
— А как складывались у супруга отношения с вашими родственниками?
— Ну, во-первых, муж взял уже в самом начале под опеку всю мою семью. Это был такой неожиданный поступок. Он взял под опеку мою маму, вырастил моего сына от первого брака. Он вообще понемногу помогал всем. Мы вытаскивали из долговых ям и ипотек всех моих подруг, одноклассниц. Когда я ему рассказывала, что кто-то из них — мать-одиночка, у нее двое детей, а муж взял какие-то дикие кредиты и пустился в бега, он помогал. Да и сейчас помогает. Я просто это знаю, потому что говорю ему, мол, вот тут лечат рак, там надо крышу подлатать и вот тут на храм в Луганске, и он иногда руками разводит и говорит: «Пожалуйста, но это будет тогда из твоих каникул или зимней обуви» (смеется). В общем, мы договариваемся.
— А как часто вы вообще бывали в России, когда жили в Лондоне?
— Мы все время приезжали в Россию. Никогда моя связь не прерывалась, все школьные каникулы мы проводили здесь. А сейчас мы на школьные каникулы ездим к тем бабушкам и дедушкам.
— А как живут ваши дочери Итала и София в России? Где учатся, чем занимаются?
— Мы приехали в Москву в 2021 году из-за ковида. В Европе все было закрыто: школы, театры и так далее. А тут мои дети пошли в школу и общались с одноклассниками, и мы ходили на праздники, пусть и в масках. Дети быстро адаптировались, так как на русском разговаривают, пусть и с ошибками и с акцентом. Но учителя включились и взяли их под опеку. Мои девочки настолько добрые, сердечные, ответственные, трудолюбивые, что, признаюсь, учителя их любят и все время хвалят.
— А на родительские собрания ходите?
— Да, я сама хожу на родительские собрания, и у меня одна радость от того, что я слышу. Мне говорят: «Какие у вас дети! Видно, как вы их воспитываете, какая у них речь, поведение!» А для нас с Луи главное — это дети.
— Школа с углубленным изучением чего-либо?
— Это коммерческая школа. Я думаю, в обычной они бы не справились, упросили бы нас уехать. Мы попросили математику преподавать на русском языке индивидуально, а все остальное — в коллективе. Девочкам было трудно первый год, мы делали домашку вместе, я старалась никуда не отлучаться, мы делали и географию, и обществоведение, и литературу. Мне понравились учебники, я с такой радостью вспоминала всю школьную программу. И им тоже нравится. Сейчас уроки вместе мы не делаем. Я иногда вижу в родительском чате, что, например, нужно подготовить физику, спрашиваю дочь, а она мне: «Я все сделала». Дети могут сидеть до ночи, потому что, например, русский язык — это тяжело, но помощи уже не просят.
За три года у них уже сложился свой круг общения: подруги, волейбольная команда, шахматы, танцы. Просто комфортная, интересная, насыщенная жизнь.
— Растут творческими детьми?
— Да, например, моя младшая дочь поет в церковном хоре в храме по воскресеньям, ей очень нравится. Она также ездит заниматься эстрадным вокалом.
— Когда вы вернулись в Россию, вы решили в итоге тот самый квартирный вопрос, который, как известно, всех испортил?
— Да, купили квартиру и снимали дом за городом. Квартира в городе важна, потому что выступает и как офис, и как все остальное. Но покупка дома тоже есть в планах.
— И как протекает загородная жизнь?
— К нам пришла кошка и родила у нас на крыльце. Котята уже выросли — веселые, красивые, мы их кормим, ухаживаем за ними (улыбается).
— А как изменилось отношение европейцев к русским после начала геополитических событий? Вы же как никто это знаете...
— Оно не изменилось, а проявилось. Кто любил Россию и русских, так при своем мнении и остались, а кто недолюбливал, боялся, завидовал, так же с осторожностью и относятся. Например, на день рождения дочери папа оплатил курсы живописи во Флоренции, потому что у него там живет друг — одноклассник, скульптор. И мы там в частной мастерской брали уроки живописи маслом. А преподавала нам знакомая этого друга — англичанка, муж у нее американец. Она обожает русских, говорит, что русские — самые интересные и веселые люди. А ее отец — успешный художник, и к нему приезжали по обмену русские художники, когда он еще жил в Америке. Они вместе рисовали, проживали какие-то моменты жизни. Когда на пленэре собиралась большая интернациональная команда, весело и вкусно было только у русских. Все туда хотели прийти. Также он ездил в Россию. Говорит, что лучше русских никого нет.
А кто-то говорит: «Не могу понять русскую душу».
— Дина, в России в последние годы бум на пластические операции и всевозможные вмешательства во внешность. А вы что-то меняли в себе?
— Я плохо отношусь к пластике, собираюсь стареть достойно, как того заслуживает мой возраст. Потому что актерская профессия — это всегда мимика, эмоции, большой труд. И все равно морщинки будут, и ими нужно гордиться. Мне кажется, это символ правильно прожитой жизни. Но я никого не осуждаю, кому нужна пластика. А у меня кремы, баня, и еще я 25 лет вегетарианка, как и мой муж. Когда не ешь мяса, организму легче очищаться от токсинов. А я еще вкусно готовлю вегетарианскую еду, не курю и не пью алкоголь.