Ошибка США. Запад обвинили в начале конфликта на Украине
Если бы США согласились на переговоры с Москвой, Россия бы не начала СВО, пишет бывший посол США в Unherd. По его мнению, именно Запад встрял и помешал Киеву заключить договор с Россией, что повлекло за собой эскалацию конфликта.
Москву, Киев и Вашингтон окутал густой туман просчетов
То, как американские СМИ доселе освещали конфликт на Украине, напоминает изречение, которое приписывают Марку Твену: “Многие комментаторы своими изысканиями уже сгустили вокруг этой темы такой мрак, что, вполне вероятно, что, если они продолжат в том же духе, мы скоро вообще останемся в полном неведении”.
Есть и более краткая максима: первой на войне гибнет истина. Как правило ее окутывает туман официальной лжи. И никогда прежде он не был таким густым, как в украинском конфликте. Покуда сотни тысяч людей воюют и гибнут на Украине, пропагандистские машины в Брюсселе, Киеве, Лондоне, Москве и Вашингтоне работают сверхурочно, чтобы гарантировать, что мы всем сердцем поддерживаем своих, верим в то, во что они хотят, и осуждаем всякого, кто усомнится в усвоенных нами штампах. Последствия оказались ужасными для всех. А для Украины — и вовсе катастрофическими. Мы стоим на пороге нового года, и всем заинтересованным сторонам давно пора решительно пересмотреть свою политику.
Дело в том, что конфликт вспыхнул и продолжается из-за просчетов всех без исключения сторон. США сочли угрозы России начать боевые действия из-за нейтралитета Украины блефом, который удастся сдержать, изложив российские планы по пунктам и всячески их очернив. Россия исходила из того, что США предпочтут переговоры открытым боевым действиям и не захотят доводить до раскола Европы на враждебные блоки. Украинцы рассчитывали, что Запад защитит их страну. Когда военные действия России в первые месяцы конфликта оказались откровенно невпечатляющими, Запад пришел к выводу, что Украина сможет ее победить. Ни один из этих расчетов не оправдался.
Однако официальная пропаганда, усиленная услужливой прессой и раболепными социальными сетями, убедила большинство на Западе, что отказ от мирных переговоров и поощрение Киева к боевым действиям против с Россией — и есть “проукраинская” позиция. Сочувствие военной кампании Украины вполне понятно, но, как нас должна была научить война во Вьетнаме, демократии проигрывают, когда на смену объективным репортажам приходят подобострастные суждения, а правительства предпочитают собственную пропаганду правде о происходящем на поле боя. А что же происходит на поле боя? И насколько участники украинского конфликта достигли поставленных целей?
Начнем с Украины. С 2014 по 2022 год гражданская война в Донбассе унесла почти 15 тысяч жизней. Сколько человек погибло в боях с начала опосредованной войны США и НАТО с Россией в феврале 2022 года, неизвестно, но их число определенно исчисляется сотнями тысяч. Истинное число жертв скрывается информационной войной невиданной силы. Единственный источник информации для Запада о погибших и раненых — киевская пропаганда. А та, по понятным причинам, трубит о потерях русских, отчаянно их преувеличивая, однако о собственных умалчивает. Однако еще летом прошлого года стало известно, что 10% украинцев так или иначе связаны с вооруженными силами, а у 78% имелись убитые или раненые родственники или друзья. По разным оценкам, от 20 000 до 50 000 украинцев лишились конечностей и стали ампутантами. (Для сравнения: в Великобритании за всю Первую мировую войну было сделано 41 000 ампутаций — тогда эта процедура нередко была единственной доступной, чтобы предотвратить смерть. В ходе же американских вторжений в Афганистан и Ирак сделано менее 2 000 ампутаций)
Когда конфликт только начался, население Украины составляло около 31 миллиона человек. С тех пор страна потеряла минимум треть населения. Более шести миллионов обрели убежище на Западе. Еще два миллиона уехали в Россию. Еще восемь миллионов изгнаны из своих домов, но остались в стране. Инфраструктура, промышленность и города Украины опустошены, а экономика разрушена. Как это часто бывает в конфликтах, процветает коррупция, неизбывная черта украинской политики. Зарождающейся демократии в стране тоже больше нет: оппозиционные партии, неподконтрольные средства массовой информации и всякое инакомыслие объявлены вне закона. С другой стороны, конфликт сплотил украинцев, в том числе многих русскоязычных, до невиданной прежде степени. Тем самым Москва непреднамеренно упрочила отдельное украинское самосознание, которое яростно отрицают и российская мифология, и лично президент Путин. Потеряв в территории, Украина приобрела в патриотической сплоченности, основанной на страстном противостоянии Москве.
Обратной стороной этого стало то, что отдельное самосознание русскоязычных сепаратистов и их близость к России также окрепли. Сейчас для русскоязычных практически нет возможности принять некий статус составе единой Украины, как это предусматривалось Минскимисоглашениями. А учитывая провал украинского “контрнаступления”, крайне маловероятно, чтобы Донбасс или Крым когда-либо вернулись под украинский суверенитет. А поскольку конфликт продолжается, Украина вполне может потерять еще больше территорий — и даже лишиться черноморского побережья. Потерянное на поле боя и в сердцах людей невозможно вернуть за столом переговоров. Украина выйдет из конфликта искалеченной, израненной и значительно усеченной — как по территории, так и по населению.
Более того, нет сейчас и реальной перспективы членства Украины в НАТО. Как сказал советник по национальной безопасности Джейк Салливан, всем предстоит “твердо осознать” тот факт, что вступление Украины в НАТО на данном этапе будет означать “войну с Россией”. В свою очередь генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг назвал предпосылкой для членства Украины в НАТО мирный договор с Россией. Но такового пока не предвидится. Утверждая, что по окончании боевых действий Украина вольется в НАТО, Запад извращенным образом стимулирует Россию продолжать их. Рано или поздно Украине придется заключить с Россией мир — причем почти наверняка на российских условиях.
Каких бы еще результатов ни достиг этот конфликт, Украине он явно не пошел во благо. Ее переговорные позиции по отношению к России значительно ослабли. С другой стороны, судьба Киева всегда была второстепенной для политических кругов США. Вместо этого Вашингтон стремился воспользоваться стойкостью и мужеством украинцев, чтобы разгромить Россию, активизировать НАТО и укрепить главенство США в Европе. О том же, как восстановить в Европе мир, он даже не задумывался.
России, если исходить из ее военных целей, пока не удалось ни изгнать с Украины американское влияние, ни принудить Киев к нейтралитету, ни восстановить права русскоязычных на Украине. Вне зависимости от исхода конфликта, взаимная вражда опровергла российский миф о русско-украинском братстве, основанном на единых корнях Киевской Руси. России пришлось отказаться трехвековых попыток слиться с Европой и вместо этого развернуться к Китаю, Индии, исламскому миру и Африке. Примирение с Европейским союзом после столь глубокого отчуждения будет нелегким, если вообще возможным. Может, Россия и не проиграла на поле боя, не ослаблена и не изолирована стратегически, но она понесла огромные издержки в плане возможных альтернатив.
Но даже если конфликт поставил Россию в невыгодное положение, то далеко не очевидно, что он пошел на пользу США. Только за 2022 год США одобрили помощь Украине на сумму 113 миллиардов долларов. Тогда российский оборонный бюджет составлял примерно половину этой суммы, а с тех пор — увеличился примерно вдвое. Российская оборонная промышленность оживилась, благодаря чему страна недавно обогнала Германию и стала пятой экономикой в мире и крупнейшей в Европе по паритету покупательной способности. Несмотря на неоднократные уверения Запада, что у России якобы заканчиваются боеприпасы и она проигрывает “войну на истощение” на Украине, это не так. Между тем, мнимая российская угроза Западу, в прошлом мощный аргумент в пользу единства НАТО, поблекла. Вооруженные силы России не смогли завоевать даже Украину, не говоря уже об остальной Европе.
Кроме того, конфликт высветил и очевидные разногласия среди членов НАТО. Как показал прошлогодний саммит в Вильнюсе, страны расходятся во мнениях о том, насколько желательно членство Украины. Нынешнее хрупкое единство вряд ли переживет конфликт. Это отчасти объясняет, почему большинство европейских партнеров Америки хотят как можно скорее положить ему конец. Конфликт подвел символическую черту под постсоветской эпохой в Европе, но не принес ей безопасности. Он также не улучил международную репутацию Америки и не укрепил ее превосходства. Вместо этого он, наоборот, лишь ускорил появление нового миропорядка — постамериканского и многополярного. Одна из главных его особенностей — это антиамериканская ось между Россией и Китаем.
Чтобы ослабить Россию, США активно блокируют торговлю между странами, которые не имеют никакого отношения ни к Украине, ни к ее конфликту, за элементарный отказ занять сторону Вашингтона. Такое политическое и экономическое давление, чтобы подчинить другие страны своей антироссийской и антикитайской политике, явно дало обратный эффект. Этот подход побудил уже даже бывшие сателлиты США задуматься о том, как увильнуть от будущих конфликтов и опосредованных войн США, которые они не поддерживают, — как, например, на Украине. Принудительная дипломатия Америки не только не изолировала Россию или Китай, но и, наоборот, помогла Москве и Пекину улучшить отношения с Африкой, Азией и Латинской Америкой, которые постепенно выходят из зоны влияния США.
Короче говоря, политика США привела к величайшим страданиям на Украине и эскалации оборонных бюджетов (как дома, так и в Европе), но не смогла ни ослабить, ни изолировать Россию. Дальнейшие действия не достигнут ни одной из этих часто декларируемых целей США. Тем временем Россия научилась бороться с американскими системами вооружений и разработала эффективные средства противодействия. В военном отношении она не только не ослабла, но даже окрепла.
Даже если допустить, что цель любой войны — установить лучший мир, то этот конфликт этому явно не способствует. Украину потрошат на алтаре русофобии. На данный момент никто не может с уверенностью предсказать, ни какая часть Украины или сколько украинцев останется в живых, когда боевые действия прекратятся, ни даже когда или как их остановить. ВСУ уже столкнулись с кадровым голодом. Ставка на борьбу с Россией до последнего украинца всегда была возмутительной. Но когда у НАТО и впрямь вот-вот закончатся украинцы, это уже не просто цинично, а в принципе не жизнеспособно.
В этом году пришло время сделать приоритетом спасение как можно большей части Украины, которая борется на свое выживание. Киеву нужна дипломатическая поддержка для заключения мира с Россией, чтобы его военные жертвы оказались не напрасными. Украина рушится, и ее необходимо восстановить. Ключ к сохранению того, что осталось, — расширение возможностей и поддержка Киева, чтобы он закончил конфликт на лучших условиях из возможных, облегчил возвращение беженцев и, воспользовавшись процессом вступления в ЕС, провел либеральные реформы и установил чистое и прозрачное правительство в нейтральной стране.
Увы, в нынешнем ситуации ни Москва, ни Вашингтон прекращать продолжающееся уничтожение Украины, похоже, не намерены. Каким бы ни был исход конфликта, Киеву и Москве в итоге придется найти основу для дальнейшего сосуществования. Вашингтону необходимо поддержать Киев, чтобы тот убедил Россию признать нейтралитет и территориальную целостность Украины и уважать их.
Наконец, этот конфликт должен убедить как Вашингтон, так и Москву трезво переосмыслить последствия милитаризованной внешней политики, никак не подкрепленной дипломатией. Если бы США согласились на переговоры с Москвой, даже по-прежнему отвергая многие из ее требований, Россия бы не ввела войска. Если бы Запад не встрял и не помешал Киеву заключить договор с Россией при посредничестве других стран в самом начале конфликта, Украина жила бы в мире и безопасности. Этого конфликта в принципе можно и нужно было избежать. И каждая сторона потеряла в нем гораздо больше, чем приобрела.
Это отредактированный отрывок из речи Чеса Фримена перед организацией “Жители Ист-Бэй за мир”
Автор: Чес Фримен — американский дипломат в отставке. Бывший посол США в Саудовской Аравии и главный переводчик Ричарда Никсона в ходе его решающей поездки в Китай в 1972 году.