"В России Путина правит страх", - о неправильных реформах с гордо поднятой головой рассуждает Явлинский.
Я часто слышу обвинения и упреки в адрес граждан России - которые год за годом оказываются выбирают ни того человека в президенты. У меня ко всем этим унылым доброхотам один вопрос - кто если не он.
Ну вот серьезно, при всем моем уважении и не уважении к нынешним претендентам, вы друзья только посмотрите по персоналиям, по резюме тех, кто хочет встать у руля нашей многонациональной Империи.
Ну блин как тут не Путина выбрать - как доверить государство Харитонову, Надеждину, Даванкову, Бабурину, или этой как ее Раде Русских...
Хотя даже не об этом я хотел сегодня поговорить, а поделится своими впечатлениями от интервью Григория Явлинского Алексею Венедиктову (признан Минюстом РФ иноагентом).
Вся речь гуру от оппозиции свелась к тому, что Путин устроил из РОссии один большой лагерь, где кто не надзиратель, тот сидит.
Несколько десятков минут я слушал какой президент Российской Федерации плохой, и лишь однажды во всей этой пламенной речи промелькнула надежда:
"Вы живете в стране, мы живем в стране, в которой нет права и нет судебной системы. И ничего этого нет и не было никогда вообще. Ни в 90-х годах.
В 90-е годы сделали систему слияния бизнеса и власти. После этого независимый суд стал невозможен. Независимый парламент тоже стал невозможен.
Независимые партии, независимые СМИ тоже стали невозможны. И всё. На этом вопрос был закрыт.
Это была грубейшая ошибка в контексте реформ, которые тогда проводились. Там было их несколько".
Не ждите продолжения, его не будет обличение младореформаторов внезапно прервал Венедиктов, переключив "разоткровенничавшегося" оппозиционера на правильную повестку дня сегодняшнего... Более подобных "фальстартов" Явлинский уже не допускал, сравнивая эпоху правления Путина с худшими годами жизни при Сталине:
"Я даже не знаю, с чем это сравнивать, это сталинский период или какой. <...> – 1937-1938 год.
Наверное, вот такой период.<...> Ну вот свирепость и всё. <...> Я не являюсь психиатром, и я не обязан анализировать.
Я просто не хочу этим заниматься, обсуждать".
А следом про страх в котором живут избиратели Путина:
Вы же понимаете, что из-за этих решений вытекает очень большой страх. Вы же отдаете себе отчет.
А вот этот страх, он является основой для того, чтобы создать государство, которое является альтернативным государству прав человека. <...>
уход от индивидуальных свобод к коллективной и корпоративной жизни, когда вместо свободы и демократии люди предпочитают безопасность и стабильность, этим пользуются и создают другого типа государства, в которых права человека исключены.
Убежище люди ищут в чем? Они ищут в традициях и враждебности ко всем остальным.
Вот так и складывается такой тип государства. Россия сейчас, на мой взгляд, двигается с огромной скоростью именно в этом направлении.
Тут Явлинский видимо вспомнил, что оскорбил 90-е и своих подельников того периода и в совсем другой коннотации порассуждал про то время свобод...
Потому что это альтернатива тому, с чего Россия начинала свою модернизацию в начале 90-х годов, когда она шла к другому устройству, она шла к устройству свободы личной, свободы и демократии.
А теперь под флагом о том, что вокруг враги, все против нас, под флагом как бы безопасности и стабильности создается совсем другое дело.
Создается убежище, в котором мы все должны быть друг за друга и ваше личное мнение, и ваше личное участие, и ваше личное свобода, они все перестают иметь значение.
Поэтому вам не нужна неприкасаемая частная собственность, вам не нужна реальная конкуренция. Вы живете в стране-корпорации.
Но уже даже не бизнес-корпорации, какой она была последние там 30 лет, а уже в другой корпорации – это уже такая тоталитарно ориентированная корпорация.
Было еще много чего плохого о Путине и России им сказано, но не подумайте, что оппозиционер Явлинский не любит родину, еще как любит, вот что он сам по этому поводу в том самом интервью сообщил:
Я верю и люблю свою страну. Мне за нее очень больно. Я сейчас к ней отношусь, как к очень больному ребенку. Вот и всё. И ей надо помогать. Я буду это делать до последнего вздоха всегда. Вот и всё. В этом смысл моей жизни. Но у меня работа такая.